В субботу, 21 января, в 12 часов в краеведческом музее Свободного состоится открытие выставки картин художника из села Желтоярово Виктора Хиля. Но сначала живописные произведения нашего земляка, к сожалению, год назад ушедшего из жизни, увидели в Благовещенске. Выставка открылась в Амурском областном краеведческом музее ещё 21 октября 2016 года. Планировалось завершить её через месяц и перевезти в Свободный, но дважды сроки продлевались, желающих познакомиться с творчеством никому ранее не известного художника было много. Только после новогодних праздников картины были доставлены в Свободный.
О многогранном таланте Виктора Хиля говорили на открытии выставки известный амурский художник Александр Тихомиров, писатель и редактор областного издательства Владислав Лецик. Своё восхищение они высказали прежде всего вдове художника Наталье Хиля, которая взяла на себя неимоверно тяжёлый труд по организации выставки.
В Благовещенск в тот день приехали из разных уголков области ученики Виктора Хиля, те, кому он открыл дорогу в творчество на уроках рисования в сельской школе. Было много молодёжи. Учащиеся художественного колледжа из Благовещенска пришли со своим преподавателем. Девушки, явно предпочитающие современное искусство, подолгу стояли около простых сельских пейзажей и признались, что им очень интересен их автор и его трагическая судьба.
Среди посетителей выставки были и свободненцы, специально приехавшие на открытие. Преподаватель коррекционной школы-интерната Наталья Наумова сказала нам, что буквально потрясена картинами, эмоции от встречи с творчеством земляка очень сильные.
Название выставки «Посвящение» Н.Г. Хиля взяла из записей мужа, обнаружив в блокноте простую фразу: «Самым искренним моим друзьям, потомкам посвящаю». Но выставку можно назвать и «Потрясение». Именно такое чувство испытываешь, когда понимаешь, что рядом с нами многие годы жил очень интересный и талантливый человек, оставшийся незамеченным в обществе. В Желтоярове наши журналисты бывали не раз, писали о людях села, но имя Виктора Хиля на газетных страницах не упоминалось. «Зейские огни» дважды (в 2007 и 2012 годах) рассказывали о матери Виктора Андреевича, одной из долгожительниц села, педагоге-ветеране Марии Михайловне Хиля, которая в 78 лет начала рисовать. Она призналась корреспонденту, что азы работы с холстом и палитрой ей показал сын, окончивший художественно-графический факультет в Хабаровске. Но картин самого Виктора Андреевича мы тогда так и не увидели.
В 2005 году газета писала о победительнице районного конкурса «Учитель года» Наталье Полуэктовой из Желтоярова, которая уже в то время была женой Виктора Хиля. На снимках, которые мы нашли в редакционном архиве, она держит в руках красиво оформленные для презентации плакаты с фотоэтюдами. Их ей помогал оформлять Виктор Андреевич. «Как тогда он радовался моей победе!» - вспоминает сегодня Наталья Геннадьевна те самые яркие моменты их жизни.
Осенью прошлого года, после открытия выставки в Благовещенске, мы напросились в гости к Н.Г. Хиля в Желтоярово.
Трудно было поверить, что все эти годы супруги провели в простой лесной избушке, притаившейся в берёзовой рощице. Жарко натопленная печь-мазанка, которую сложил сам Виктор Андреевич, деревянные стеллажи с уже пустыми полками (книги пришлось вывезти), большой, надёжно сколоченный стол, заваленный бумагами, - вот и всё убранство дома.
- В свободное от работы время разбираю рукописи, перевожу их в цифровой формат, - пояснила Наталья Геннадьевна, наливая нам чай. - Не все могут поверить, что мы здесь были счастливы. Но мы жили творчеством, нам было интересно говорить друг с другом. Виктор был великолепным рассказчиком. Когда ещё не было интернета, мы выписывали литературу через «Мир книги». Виктор Андреевич в основном читал философские произведения: Мишель Монтень, Плутарх, Сенека... Энциклопедические словари всегда были под рукой. Очень любил японскую поэзию...
Мы съездили и на сельское кладбище, где похоронен В.А. Хиля. Положили гвоздички к большому резному православному кресту с выгравированными датами: «21.01.1944 - 23.11.2015».
- Знаете, - рассказывала Наталья Геннадьевна, - на похоронах было так мало людей, было как-то страшно тихо, даже многие родственники не приехали. Я не могла позволить себе такую роскошь, чтобы плакать в голос, поэтому прятала свои слёзы, старалась не плакать, на кладбище над его лицом шептала слова, которые были адресованы только ему...
Совсем немного времени ещё прошло после всего пережитого, боль не утихает. Спасают только работа и творчество. Наталья Геннадьевна Хиля готовит к изданию книгу произведений мужа, пишет воспоминания о нём. И лучше, чем она, об этом талантливом человеке не расскажет никто, тем более что и сама автор обладает явным писательским даром. С позволения Натальи Геннадьевны, мы публикуем несколько фрагментов из будущей книги.
О моём муже
«Мне всегда хотелось рассказать всему миру, какой необыкновенный человек живёт на этой земле, но муж был настолько критичен по отношению к себе, что категорически запрещал показывать свои произведения. Я же всегда его во всём слушала. Конечно, мне очень больно и горько от того, что он не увидел результат своего труда при жизни, но я свято верю в то, что он видит и слышит всё сейчас.
Для меня немыслимо несправедливым является его уход не только потому, что муж был моим бесконечно любимым человеком, другом, опорой, но ещё и по причине жуткой несправедливости, когда человек с такой жаждой создавать прекрасное, с таким талантом, с необыкновенно красивой душой, не думая о славе и признании, на самом взлёте, уходит из материального мира. Именно поэтому не просто мой долг, но и зов души попытаться завершить его начатые дела, которые стали за все годы и моими тоже.
Все такие короткие 23 года мы жили разного рода творческими замыслами, и это прекрасно. Мы вместе узнавали мир. Он, с высоты прожитых лет, конечно, во многом меня наставлял. Я же, со своей жаждой знаний, тянулась ко всему новому, прекрасному.
Муж был старше меня на 28 лет. Но эта разница звучала разве что только в цифрах. Мы её не ощущали и не думали о ней. Потому как наши желания, увлечения, устремления практически полностью совпадали.
О жизни Виктора Андреевича до встречи со мной я знаю с его слов, когда, сидя напротив друг друга на маленькой уютной кухне, мы могли позволить себе такую роскошь, как рассказать друг другу о себе, ничего не приукрашивая и не скрывая.
До первого класса Виктор жил у бабушки. Родители работали в школе, часто переезжали. Когда Виктор учился в 6 классе, родители приняли решение о дальнейшем обучении сына в городе Свободном. Этот выбор был сделан ещё и для того, чтобы сын начал обучение в музыкальной школе. Вот так, на зимних каникулах, Виктор переехал к тётке в Свободный, где пошёл в среднюю школу и одновременно в музыкальную, где стал учиться игре на баяне. Музыкальную школу он бросил через три года обучения, по причине «несовпадения желаний» с преподавателем. Ему хотелось играть сложные серьёзные произведения, преподаватель же задавал неинтересные песенки и польки.
После сдачи выпускных экзаменов он поехал поступать в Новосибирск на кибернетику, но провалил экзамены. Вернулся в деревню, год отработал в совхозе. Попробовал поступить во второй раз, снова провалил, поэтому поехал поступать в мореходную школу, которую окончил с отличием, став судовым мотористом первого класса. Его морские походы продолжались в течение года на гидрографическом судне.
И даже будучи моряком, с первого взгляда полюбившим море, он не мог не писать. Остались немногочисленные странички его дневника, которые хранились в деревянном ящичке, напоминающем чемоданчик. Я всегда бережно относилась к его записям, поэтому все годы мы хранили всё, что так было дорого уже нам обоим. Муж думал, что придёт время, какая-то нужная зрелость что ли, для анализа, для завершения и корректировки всех записей, я не могла его торопить, потому как понимала, что для творчества так необходимо вдохновение. Я ждала и верила. Верила в силу его таланта, верила в то, что я смогу заработать деньги и мы сможем издать книгу, сделать выставку, верила в то, что мы всё успеем сделать.
Он с горечью рассказывал, как его списали на берег, описав это в своём «морском» дневнике. Он вернулся в деревню, устроился работать в школу, преподавал физику. Отработав в школе два года, поехал поступать в Ленинград. Его огромным желанием было поступить в академию художеств, но без среднего специального образования туда не брали, поэтому он поступил в 1967 году в лесотехническую академию им. С.М. Кирова, которую окончил в 1974 году. Он учился заочно, а работать устроился электромонтёром контактной сети в троллейбусное управление Ленинграда. Свободное от работы время он посвящал походам в музеи, филармонию, на выставки.
В 1969 году он вернулся на малую родину. Сначала работал в совхозе столяром, затем с 1977 года устроился на работу в школу лаборантом физико-химического кабинета. С 1977 года он был назначен учителем черчения и рисования и по совместительству лаборантом. В 1976 году поступил в Хабаровский пединститут на отделение живописи и графики, который окончил в 1981 году. До 23 января 1992 года он работал в школе учителем рисования и черчения. Как же его любили ученики! Он был очень уважаемым человеком на селе.
В январе 1992 года он был избран председателем сельского совета, а через два месяца назначен главой администрации. Как он мне объяснил позже, «хотел попробовать свои силы во власти». У него это получилось блестяще!
Период работы главой администрации выпал на тяжёлые «девяностые», когда, чтобы привезти уголь для маленькой котельной в соседнее село, чтобы не замёрзли школа и фельдшерский пункт, он просто выкладывал свои деньги. Благодаря ему была построена новая котельная в центре села. К нему шли люди со своими проблемами и бедами. Он мог просто поговорить с человеком, найти слова, чтобы просто успокоить и помочь принять правильное решение. Он всегда подчёркнуто уважительно разговаривал с любым человеком. Мне всегда было очень приятно слышать, когда о нём отзывались: «Да с Виктором Андреевичем можно поговорить на любые темы».
О его усталости и проблемах с сердцем знала только я. А ещё и о диком желании заняться творчеством, на которое катастрофически не хватало сил и времени. Поэтому мы приняли совместное решение, что он уйдёт с этой должности. Он ушёл в «никуда» в июле 1996 года. Ему тогда было 52 года.
Начиная с 90-х, в селе всё больше с фамилией Хиля стали связывать только имя Виктора Андреевича, а не других родственников. К тому времени он уже отработал 18 лет в школе, его очень любили ученики, которые практически все умели рисовать благодаря его таланту преподавателя.
В течение двух лет, с 2003 по 2005 год, он работал худруком в местном доме культуры, нашему местному хору из четырёх человек аккомпанировал на баяне.
В Желтоярово я приехала в 1991 году по распределению учителем начальных классов. Мы стали встречаться с Виктором Андреевичем весной 1992 года по его инициативе. Для меня ухаживания взрослого мужчины сначала были просто поводом для интересной беседы, а через несколько месяцев я его полюбила всем сердцем. С его слов, он полюбил меня с первого взгляда. Виктор Андреевич официально до меня был женат один раз.
Сколько же долгих многочасовых разговоров за чаем на нашей маленькой кухне у нас было за все эти годы! Муж делился со мной творческими планами, которых было огромное количество. Масса идей осталась на бумаге, это и серии юмористических рисунков, и идеи для написания сценариев, рассказов, стихов, наброски к картинам. Он бесконечно любил радиотехнику, поэтому у нас в доме было более десяти сломанных телевизоров, несколько десятков радиоприёмников, которые привозили родственники и знакомые. Для мужа это была отдушина. На профессиональном уровне он играл в шахматы, мог держать в голове до 20 ходов. Он прекрасно вырезал по дереву, клал печки, строил, паял. А ещё был увлечён фотографией. Я думаю, что не было того, что было бы ему неподвластно. При всех своих умениях и талантах муж был очень скромным, простым человеком, необыкновенно деликатным и с прекрасным чувством юмора.
Я уже тогда подталкивала мужа к выставке и к изданию книги. Но на это не хватало денег. Вскоре я получила среднее специальное юридическое образование, а затем и высшее. Ещё после десятого класса я хотела поступить на юридический, но мама, кстати, тоже в прошлом учитель, как и моя бабушка по маминой линии, настояла, чтобы я получила педагогическое образование.
С дипломом юриста без связей и знакомых я устроилась юрисконсультом в строительную фирму, в меня поверили. А потом заняла должность юрисконсульта филиала ФГУП «ЦЭНКИ» - КЦ «Восточный».
Мы как-то глупо все эти годы бежали от штампа в паспорте. У нас у обоих был печальный опыт бракосочетания, именно с этим было связано предубеждение по поводу штампа в паспорте. Когда же мы поставили этот пресловутый штамп, проснулись на следующий день, сказав друг другу со смехом: «Здравствуй, муж, здравствуй, жена!». Мы добавили: «Какие же мы были дураки, что так бестолково обокрали сами себя!». Что-то такое произошло вдруг между нами, у нас с такой необыкновенной силой и нежностью открылись глаза друг на друга, это невозможно передать словами.
Это было за полтора месяца до его ухода. Мы так много смеялись, хотя знали о диагнозе. Уже был перенесён инсульт, нарушена речь, координация. Муж был очень слаб.
Он очень не любил свою фамилию, именно поэтому я её и взяла. Он мне позвонил, я была на работе, и сказал: «А ты знаешь, мне теперь очень нравится моя фамилия. Ведь как звучит: Наталья Хиля!». У меня до сих пор в телефоне хранится его последнее СМС, он написал: «Я очень рад, что у меня такая мудрая и терпеливая жена», а я читала и плакала, потом позвонила ему и сказала, что я горжусь, что у меня такой муж.
Мы никогда и никому не показывали наших чувств, это было только наше, очень дорогое и сокровенное. А теперь я молюсь за него каждый день, утром и вечером. Смотрю в небо и говорю: «Я молюсь за тебя, мой родной!».
Как готовилась выставка
Первые дни, когда я осталась одна, я спасалась только тем, что читала и разбирала бумаги мужа. Я очень быстро перевела в электронный вид стихи, прозу. У меня постоянно было ощущение, что мне не хватает воздуха.
И вот вечером, находясь ещё в отпуске, ни с кем не советуясь, потому что знала, что будут отговаривать, я сложила все картины в две пухлые пачки, перестелив их газетами, между старыми листами фанеры, обмотала скотчем и повезла в Благовещенск. Да ещё прихватила сумку с распечатанными стихами и прозой. От деревни до Свободного я доехала на такси, а там уже на рейсовом автобусе. Возможно, я тогда со стороны выглядела нелепо, да ещё и со взглядом, полным боли, и осипшим от простуды голосом, но мне тогда было всё равно.
Я занесла весь свой багаж в музей в приёмную к директору Елене Ивановне Пастуховой. Помню её реакцию, несколько растерянную и удивлённую на такой мой рассказ. Мне же хотелось рассказать о муже очень много, понимая, какой дефицит времени у директора музея. Мой сбивчивый рассказ сопровождался раскладыванием на столе картин, показом рукописей. Она всё спешно записывала, очень внимательно меня слушала и сразу согласилась на проведение выставки в музее. У меня было просто ощущение счастья. Единственное, я попросила посоветовать хорошую багетную мастерскую. В моих ушах осталась звучать фамилия Зверев.
Я вызвала такси, загрузила свой багаж и подъехала к багетной мастерской. Первое, что я сказала, когда зашла, нет, скорее ворвалась с полусумасшедшим выражением лица, это я сейчас вспоминаю, пыталась громко произнести фамилию Зверев, проглотив остальные слова. Видимо, я перестаралась, т.к. напугала своим таким появлением хозяина мастерской. Уже со слезами счастья от осознания, что мне хоть что-то удаётся сделать, я стала рассказывать нашу с мужем историю и показывать работы.
А потом я приезжала несколько раз на выходных в мастерскую, где меня радушно встречали, мы с таким пристрастием подбирали багет и паспарту к каждой работе. Это был длительный, кропотливый и в то же время настолько прекрасный процесс!
За это время всё было, и период сомнений, что мне удастся довести начатое до конца, потому что не было денег, потом я выныривала из этого состояния, когда всю зарплату оставляла там. Именно по этой причине мы переносили несколько раз открытие выставки.
Когда я привезла оставшиеся картины из багетной мастерской в музей, я попросила сотрудников музея оставить меня в зале одну. Я долго ходила, по-разному раскладывала картины, разговаривала с мужем. Я могу точно утверждать, что он был там вместе со мной.
Ко мне настолько бережно и душевно отнеслись сотрудники музея, что я им всегда буду бесконечно благодарна».
Наталья Хиля.
Из произведений Виктора Хиля
Мы все куда-то спешим. Всё надеемся пожить потом. И не замечаем простых вещей, которые и создают прелесть жизни.
Мы ругаемся, а где-то на лесной поляне о нас грустит тишина. Мы мелочимся, а в это время где-то, ожидая нас, грохочет могучий прибой. Мы сидим в дыму, а где-то в это время в горах свистят чистейшие ветры. Мы, кривясь, пьём вино и водку, а в это время где-то низвергаются водопады ключевой воды. Нам скучно, а в это время где-то нас зовёт кукушка, где-то дрожат капли на листьях и паук играет на струнах своей паутины. Где-то солнце пробило зелёную хвою бора и он стал радостным, как молодой гриб. Где-то камыш млеет под солнцем и даже злая щука вдруг задумалась в солнечной воде. И всё это и ещё количество чудес, простых и необходимых нам, ждёт нас, но мы спешим, мы откладываем и не замечаем, как мы уже обворовали себя и продолжаем это делать. И уже что-то самое нежное умирает в нас от жажды. Но мы не понимаем зова души, мы считаем это ерундой, главное работа, тряпки, связи, и мы убиваем себя раньше, чем умираем в самом деле физически.
Как, оказывается, трудно жить, наслаждаясь каждым мигом жизни, наслаждаясь простыми вещами. И наслаждаться сегодня, сейчас и там, где ты есть в настоящее время. Нам всё кажется, что это всё ненастоящее, второстепенное, а главное, настоящее, где-то впереди и не здесь. А потом окажется, что мы ошибались, может, полжизни, а может, и всю жизнь.
Ударит тёплый ветер в горах, в тайге. И плечам станет прохладно. А в сердце вдруг ударит тёплый ключ. Сердце заухает, как филин, широко, будто качается, а не бьётся. И задышишь взволнованно, как будто подошла минута, которую сильно или очень давно ждал. И обдаст горячим изнутри, и даже запечёт в затылке, и, улыбаясь, услышишь, как трудности камешками покатились, и делается легко, и сила распирает, как сжатый воздух. А сердце бьётся чудно. Кажется, ещё не кончился один удар, а оно уже начинает другой, и пытаешься удержать его и успокоить дыханием, но не получается ничего. Потом оно само утихает и только остаётся сила с её ноющей нежностью, которая хочет вырваться наружу и тянет память за собой, как засидевшуюся царевну, и та идёт, и уже бежит, и летит, улетает и уносит к ласковым тёплым рукам.
Копите добро, прекрасное и великое в душе. Она будет греть вас и того, кто будет рядом с вами в старые годы. Так вечером отдаёт дневным теплом остывающая земля.
Стихи
И душу, полную стихов,
Толкает мысль к бумаге белой.
И вот уже строфа несмело
Среди словесных ворохов.
Стоит. А ранняя прохлада
Горячей силой по душе.
И я спешу, и вот уже -
Стихи явились, как награда.
Май, 1973 г.
***
Не мечтаю о славе,
Вот, ей-богу, не лицемерю.
С ней ведь не легче
Перед каменным полем черновика.
Все мечты о стихах.
Среди боли, наверно, я верю,
Что ещё долго-долго
На строке не застынет рука.
Всем, что я напишу, –
Я не имя своё высекаю,
Пусть забудут его.
Не об этом вообще разговор.
Может, в ждущей душе
Я когда-нибудь эхом растаю.
И уйду навсегда. В чьё-то сердце,
Как в солнечный бор.
***
Стекает спокойная осень,
Уносит тревогу и страх.
Органные трубы сосен
Мерцают в вечерних кострах.
Плод боли душевной вызрел.
Снимаю нелепый груз.
Чей-то случайный выстрел,
Чей-то козырный туз.
Память плохое уводит,
Сердце уймёт качели,
Радость смычком проводит
По тихой виолончели.
Одна из наших читательниц, Валентина, написала в комментариях на сайте, прочитав объявление о выставке в Благовещенске: «Виктор Андреевич был человеком большой и щедрой души. Он был талантлив во всём, чем увлекался. Он был классный педагог, уроки эти помнят ученики. Вел секцию борьбы. Был великолепным рассказчиком. Писал картины. Играл на баяне. Сын двух педагогов был прекрасно образован. Он мог бы сделать карьеру в любом городе. Но вернулся в село и посвятил себя Желтоярово и его жителям. Жаль, когда такие люди рано уходят от нас».
Фото из семейного архива предоставлены Натальей Хиля.
Гениям при жизни трудно пробиться сквозь толпу наглых бездарей. А жаль.
Сыну дала прочесть размышления о жизни Виктора Хиля, ребенок внимательно прочел и сказал: «Мама, он гений. Неужели он жил в наше время?». Сыном еще столько не прочитано, всего 12 лет, но насколько близко и понятно это размышление и ребенку и старику…. Светлая память светлому человеку. Завидую его ученикам.
Красавчик, Человек. Уважуха таким и на том свете
Многие мужчины, особенно занимавшиеся творчеством, обязаны тем, что остались в Истории, своим женам! Именно жены сохраняли о своих мужьях память.
Спасибо и Вам, Наталья Геннадьевна, за такую память о муже. Это достойно уважения!
Творческие люди — это особая когорта людей, их нужно успевать ценить и при жизни!
Спасибо и редакции, что опубликовала этот материал, который не только о творческом человеке, но еще и о любви! (Читала, а в душе, в глазах слезы наворачивались!)
Поддерживайте, цените творческих людей и впредь, пишите о них, открывайте им страницы газеты, давайте им высказать накопленное — их, особых, по-сути ведь мало, их очень мало…