В очередной части публикации ещё не изданной книги известного петербургского писателя и нашего земляка Александра Образцова мы даём возможность читетелям пройти вместе с автором по улицам Благовещенска и Свободного прошлого века, вспомнить смешные, грустные и трагические моменты истории нашего края.
ШЕСТИДЕСЯТНИКИ
Когда в доме покойник, надо сидеть тихо. Поэтому нелепы пляски интеллигенции после 56 года. И надо помнить, как бодро шестидесятники слопали два последующих поколения людей культуры, идущие им на смену. Сегодня после шестидесятников – мертвый лунный пейзаж. А они, беззубые, хромые, полудохлые всё ещё стучат палками в пол, всё им мало крови – подлинные наследники Троцкого.
ПРЯМОУГОЛЬНЫЙ ГОРОД В ТУМАНЕ
10 мая я вышел с фотоаппаратом, запланировав писать эпос обстоятельно, имея под рукой фотографии старых зданий. А для того, чтобы их не спутать, не обезличить, я должен их фиксировать. И, проходя мимо ограды, за которой была стела, скорее всего памятник погибшим в этой войне, потому что все, что нужно было для войны гражданской, поставлено давно и имеет своеобразный, немного пряничный вид, - так вот, проходя, я вынул из сумки блокнот и понял, что моя тщательно запланированная акция провалилась - ручки не было. Когда еще откроют газетные киоски.
Лишь позже я понял мягкий юмор управляющих мною сил. Очень уж всерьёз я решил создавать реалистическую, этнографическую основу эпоса. Очень уж рьяно. Разве имеет смысл хоть что-то, взятое отраженно?
На чём мы все горим? На поисках аналогий. Возникает проблема и вместо того, чтобы решать её так, как удобно и свойственно тебе самому, ты ищешь прецедент. Не надо прецедентов. Жизнь беспрецедентна! - так вот я немного выскочу из свойственной мне сдержанной манеры.
ОДИНОКИЙ ПОГРАНИЧНИК
Необычайно чистый асфальт в Благовещенске. Потрескавшийся, в заплатах, но очень чистый. По городу, во всяком случае, по его центральной улице им. В.И. Ленина ( для удобства буду называть её первое имя - Большая) можно ходить в тапочках. Как Пушкин в Летний сад, я в тапочках в Китай.
Я был удивлён. Не было Амура. С набережной, высокой, гранитной видна была бутылка из-под шампанского в желтом камыше, затем сухое дно безо всяких водорослей, затем длинная лужа, затем угадывалась в тумане узкая полоска воды. По дну Амура, метрах в ста пятидесяти задумчиво бродил кто-то. Я подумал вначале, что это один из физкультурников забрался туда, один из бегунов трусцой, и мне высверкнуло, что Китай - вот он, рукой подать! Нет границы!.. Но тут же я понял, что это пограничник в полутумане, с закинутым на спину автоматом.
Этот пограничник думает сейчас о том, как он будет рассказывать через год-полтора в какой-то компании: "Хожу я по Амуру, туман был на десятое мая, а в Амуре воды не осталось - сушь, леса горят..." и здесь он вдруг замолчит. Он вспомнит, что ходил он по Амуру беззаботно и по-домашнему, как в тапочках по квартире, и все инструктажи и наставления в те минуты были ему смешны. Друзья! Китайцы! Китаянки! Давайте устроим праздник Малой Воды! В тумане! Праздник путешествий и карнавалов на амурском дне!
Не было вокруг никого, кроме задумчивого пограничника, но я, предполагая, что на границе фотографировать не рекомендуется, отстегнул футляр и почти с живота, навскидку щелкнул основание бастиона, закругления набережной, где к предполагаемой воде вели ступеньки: выход был закрыт сеткой.
Так что пограничник гулял в вольере.
Днём же оказалось: Амур не обмелел. Это только отмель, а там, за пограничником, был ещё километр воды.
ПЬЕСА "КИТАЙ"
Идёшь по центральной улице, бросаешь взгляд влево, а там улица обрывается (зримо) и туманные тополя на том берегу Амура (воды не видно) как пьеса "Китай".
ШАДРИНСКАЯ ЦЕРКОВЬ
На углу Семинарской и Большой я купил газеты. Сосновая, черно-берёзовая роща напротив окружала ремонт кинотеатра "Амур". До 26 года она окружала величественную церковь, построенную на деньги купца Шадрина. Она так и называлась "Шадринская церковь". Главный колокол её весил 308 пудов. За церковью был женский монастырь. Это была самая большая церковь в городе, каменная (по фотографии похожая на Спас на Крови в Ленинграде).
Какие-то люди пришли на завод "Амурский металлист" с динамитом и спросили рабочих:
- Вам кирпич не нужен?
- Нужен! Нужен! - закричали рабочие.
- Вот вам динамит. И вот вам Шадринская церковь. Давай, ребята!
Что-то поджечь или взорвать, а потом зачарованно смотреть на пожарище и развалины - глубоко сидящая страсть русского человека. Никаких кирпичей, естественно, рабочие от собора не получили. А вот глыбы стен долго еще вывозили на субботниках, матеря себя, господа Бога и, осторожно, власти.
ЧУРИН
У Чурина было несколько магазинов одинаковой архитектуры - в Благовещенске, в Харбине, в Сан-Франциско. Сам он жил в Иркутске и, как говорят, в Благовещенске не бывал. Тем поразительнее след, который он здесь оставил. Маленькое подобие Эрмитажа со скульптурами по периметру крыш, бывший универсальный магазин Чурина сейчас занимает Дом пионеров. Скульптур осталось немного - что-то пошло в переплавку в военные годы. Надо было, видимо, кому-то не только отчитаться, но и проявить инициативу. Приятно ведь, когда начальник хмыкнет, с недоумением уставится в сводку и спросит: "А это откуда у тебя полторы тонны бронзы?" "А это... это, я, можно сказать, с небес - с Чуринского бывшего магазина голых, извините, баб снял. Чтобы детей не совращать." И замрёт на мгновение: вдруг не понравится начальнику шутка? вдруг встанет, шарахнет кулаком: "Ты что же это, сукин кот, творишь?! Тебе ж план надо делать, а не с голыми бабами разбираться!", но нет, ухмыльнулся начальник, качнул головой: то-то передаст кому-то повыше, и со своей удачи меня, маленького говнодава, не забудет...
Чурин, Чурин! Нет сведений о нём ни в краеведческом музее, ни в областном архиве, ни в партийном. Писатель К., когда я спросил о нём, перекосился и вспомнил бабку-кухарку, которая знала всех этих благодетелей - живоглотов, жадюг и прочее и прочее.
Но не мог человек, построивший такие дома, выбравший незнакомому городу такой наряд, не мог человек, любящий такую форму окон, длинных, округлых, как тёмные виноградины, не мог этот человек быть хуже, чем сшибатель голых баб и храма Христа-Спасителя. Жадюга изнутри, для себя украсит дом, а людям оставит голый фасад.
Такая мысль: все дома Дальнего Востока, с их резьбой, щедрой, радостной внешностью - дома добрые, для соседей, для гостей. Для бахвальства строят богатые, высокомерные дворцы, прячут их за решетки. Для бахвальства и злобы подавляют, а не радуют, вот что. Это относится и к литературе, и к политике, и к религии.
ДЕРЕВЬЯ
Деревья, конечно, великие создания природы, но и им иногда надо расступиться, чтобы не закрывать горы, здания. Дворец, построенный Чуриным, стоит в удобнейшей котловине, но закрыт беспорядочно растущими деревьями. Вообще деревья хороши каждое в своем месте. Иногда они непереносимы.
ДВЕ ЯКУТКИ
Телевизор у меня в номере не работал: звук был, а изображалась бегущая строка. Я пошел в холл. Очень мне хотелось посмотреть китайскую программу. В холле молодой человек смотрел кино про войну. Про то, как молоденький лейтенант в оккупированной Германии вначале гуманно относился к немцам, а потом посетил крематорий и после этого видеть их не мог. Тут ещё мелочность некоторых немцев, но затем, в противовес этой мелочности, некоторые философские разговоры и Гёте. Словом, поработали автор и режиссер над материалом.
Жалко мне своего времени, но сижу, смотрю. Вдруг молодому человеку надоест? Тогда я переключу на Китай.
И тут входит якутка, молодая, симпатичная девка. Ну, думаю я, теперь будут смотреть до упора.
Но я всё же встал и пощёлкал переключателем по кругу. Из Китая шло два китайских фильма. Вдруг якутка говорит:
- Давай про Китай.
Я оставил Китай. Красивые китаянки затеивают друг против дружки интригу, а потом одна из них умирает.
- Жалко, что непонятно, - говорит якутка.
Молодой человек ушёл, и мы остались вдвоем.
- Красивый язык, - говорю я, имея в виду сказать комплимент якутке.
Та соглашается.
Язык, действительно, как музыка.
Входит вторая якутка, постарше и в очках.
Китаянки в это время построились в каре и одна, красивая и одетая в меха, начинает на них орать.
- Жалко, что непонятно, - снова вздыхает молодая якутка.
- Все понятно, - говорю я. - Это публичный дом. А хозяйка кричит, чтобы они не смели крутить любовь с молодыми людьми из приличных семей. У неё из-за этого неприятности.
Якутки, очевидно, ошеломлены. Какое-то время мы смотрим молча.
- Давайте посмотрим русское кино, - говорит якутка в очках.
- Ничего там интересного нет, - отвечаю я. - В плане у киностудии была военная тема, нужный человек написал, нужный человек снял, получился нужный фильм. Вы сами откуда? - спрашиваю я у молодой.
- Из Якутии.
- Так смотрите Китай. У вас ведь не показывают?
- Нет, - говорит молодая. - Ой, Ир! - обращается она к якутке в очках. - Как они друг друга различают? Так похожи!
Я опешил.
- А у вас там, в Якутске... Он стоит как?
- Что? - холодно спрашивает якутка в очках.
- Все хочу спросить - и не у кого, - продолжаю я говорить глупости ни с того ни с сего, - он в тундре стоит или есть какие-нибудь кусты?
- Да у нас так же тепло, как в Благовещенске! - отчеканивает старшая.
- А картошка растет?
- У нас и пшеница растет! Тепло!
- Да?.. Интересно, - говорю я, зачем-то подпустив в интонацию недоверие. Знаю ведь, что там растёт всё.
Из Китая уже во всю гонят рекламу японских товаров, фирмы "Жиллетт", китайских мотоблоков.
- Давайте смотреть русское кино, - настаивает якутка в очках.
- Давайте, - соглашается молодая.
Они смотрят на меня.
- Но это же так интересно, - другой мир, из первых рук, из уст в уста и с глазу на глаз, - несёт меня куда-то.
В это время снова начинают показывать тот же фильм, новую серию.
- Снова публичный дом, - говорю я. - Теперь, по канонам китайской средневековой повести умершая должна являться живым и уговаривать их заниматься теми же делами, от которых сама скончалась. А потом займётся вампиризмом.
Якутки молчат.
- А вот и хозяйка публичного дома.
- У него одно на уме, - говорит якутка в очках.
Они поднимаются и уходят.
Мне становится скучно. Но китаянки такие красивые и такие у них непростые отношения, что я увлекаюсь угадыванием сюжета и досматриваю программу до конца.
ОБМЕНЯЛИСЬ
Вечером, прогуливаясь у театра, зашел в парк. Там унылый диск-жокей что-то объявлял, редкие парочки топтались на безбрежной танцплощадке за голубым штакетником. Остальные, жалея деньги в четверг, молча наблюдали за гладиаторами. Гремела какая-то музыкальная дешевка. Всё это низвергалось, к моему стыду, в молчаливый пятитысячелетний Китай за реку.
Но когда я прошёл по набережной вверх по течению, то услышал, что и с китайского берега гремит что-то подобное - там орала китаянка в стиле диско. И, может быть, какому-то китайцу именно сейчас очень стыдно из-за того, что ей внимает великая молчаливая Россия.
ЗОНЫ
В Амурской области пять зон. Две строгого режима (крытки) - в Суражевке и Возжаевке, две усиленного - в Тахтамыгде и Благовещенске (показательная), и одна общего режима в Средне-Белой.
Есть еще "полосатики" - особый режим. Эти долго не выдерживают. Их заставляют много работать, а есть дают мало. "Крытку" также выдерживают немногие, поэтому её чередуют с усиленным режимом.
На зону (2500 человек) - около 120 "машек".
В МУЗЕЕ
Тамара Алексеевна из краеведческого музея уверяла, что нестандартность лиц на дореволюционных
фотографиях и стандартность на фотографиях 30-50 годов ей объяснял какой-то фотограф различной выдержкой и экспозицией, а также качеством пленки и фотобумаги.
Нет. Человек текуч. Когда ему нужно спрятать свою нестандартность, он очень быстро делает это.
Та же Тамара Алексеевна сказала мне:
- Да, Соловьёвск назывался в начале прииск Васильевский. Там уже в 1870 году вспыхнула первая забастовка.
- А о самом прииске что-то есть?
- Снимок я держала в руках. Но ничего интересного, значительного нет, - одни дома.
Это мне! Поклоннику домов!
- А о Чурине?
- Вот фото типографии. Когда там вспыхнула забастовка, Чурин пригласил штрейкбрехеров из Петербурга. Они приехали, но, узнав, зачем их пригласили, также прекратили работу.
- Мне бы что-нибудь о том, что строилось, а не о том, как разрушалось...
- А вы думаете, купцы эти свои магазины и дома для красоты строили?
- И для красоты.
- Нет. Это чтобы народ шёл в магазины. Они ради этого даже из Вены архитекторов приглашали, и из Америки.
- А у вас в МВД бьют людей, как при атамане Гамове. Даже сильнее.
Она смешалась. Её соседка за столом у окна сказала мне потом, что у Тамары Алексеевны муж работает в МВД, в уголовном розыске. Но то, как здесь били в КГБ, несравнимо даже с Тахтамыгдой, даже с Суражевкой.
- А у вас на Западе они взятки берут!
- Но я ведь не говорю, что там хорошо. Плохо, что бьют...
- Да! А как вы думали? Там надо иметь крепкие кулаки!
Такой разговор с искусствоведом.
ЕЩЁ ЧУРИН
Торговый дом "Чурин и компания" основан в 1867 году, то есть в год основания Соловьёвска, первого золота на Дальнем Востоке. Но дом возник в Иркутске. Здесь, в Благовещенске, ему принадлежали спичечная фабрика, типография, магазины. Сам Чурин ни разу так и не побывал в Благовещенске. Как, возможно, не бывал и в Сан-Франциско, где у него также имелись магазины, как и в Китае, и в прочих местах, где он украшал своими дворцами города. Надо иметь большую душу, чтобы подписать проект обычного магазина в дворцовом исполнении. Селёдку ведь, говоря откровенно, купят и в лавке. В Китае, где наследники Чурина до самой культурной революции владели магазинами и фабриками, была даже "Чуринская водка".
Внук основателя дома передал китайцам все свои капиталы, переехал в эсэсэр и поселился в Ялте.
Первые известные фамилии из молокан в Амурской области - Косицыны, Саяпины, Буяновы из Тамбовки. Многие благовещенские купцы - молокане. Это уже после столыпинской реформы начала прибывать в область голь перекатная. Именно они потом разбили атамана Гамова, отрезав своей красной Дальневосточной республикой Семёнова в Забайкалье. Что, в конечном счете, и решило исход гражданской войны в 1922 году. Так Столыпин помог большевикам.
Железную дорогу строили контрактные рабочие. А "колесуху" от Благовещенска до Хабаровска - каторжные, арестанты. Строили дорогу и китайцы. Они же служили на частных пароходах.
На строительстве были даже экскаваторы с паровыми двигателями. Альбомы в краеведческом музее полны фотографиями, тон у них коричневый. Фиксировались для истории все стадии строительства.
Во время "боксёрского" восстания в Китае в 1901 году собрали огромную толпу китайцев из 60 зейских деревень и загнали их казачьми сотнями в Амур. Почти все они утонули. В этот день скорби китайцы до сих пор пускают фонарики по реке.
ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ В АВТОБУСЕ БЛАГОВЕЩЕНСК-СВОБОДНЫЙ
Тридцать лет не видел багульника.
Не бойся что-то пропустить за окном.
Приехал, как японец, посмотреть, как цветет багульник.
Русские научили дальневосточников строить на один день.
Мелкие, разнообразные сопки с 2-3 соснами на вершине.
Только облака везде одни и те же.
Люблю ручьи и мелкие прозрачные речки.
Здесь кряжистые сосны.
Натальино. В красивом сосновом месте - весёлые, прочные дома.
Семипролётный железнодорожный мост через Зею.
Пыль.
В ПАРКЕ
В железнодорожном парке тихо, чисто. Чисто до умиления. Никого нет. Задумчивый Маркс алюминиевого цвета стоит в скрещении дорожек на распутье. Все деревянные будочки, сарайки, крашеные домики неизвестного паркового предназначения закрыты на крепкие ставни с болтами, с амбарными замками. Не любит ясного чистого утра мятежная юношеская душа. Ей бы темень, вопли, непогоду. Чтобы отметить судорогой и хрипом свое присутствие на Земле.
Надо быть очень стабильным, чтобы осмелиться сесть в ясное чистое утро на скамейку.
Чёрный муравей тащит между травинок сухой лист. Остальные ушли в разведку в окрестности тополя, рыщут в мусоре, мёртвых ветках. Бугристые корни перед песчаной дорожкой ими освоены давно. Они заползают в какие-то дырки в песке, снова выскакивают. Присмотришься - базарный день на площади, где основные строения - бутылочная пробка и шелуха от семечек.
Ни одного человека. Припекает. Встану со скамейки, пойду к обрывистому берегу, там начинается пойма Зеи и сама она в километре от обрыва. Плоско течет.
"Только в песне да в сказке уместится
Приамурье мое!"
Такие строки из амурского поэта (неплохого, несмотря на приведённый текст) Комарова намалеваны над летней эстрадой. Всего один раз в жизни я читал замечательные слова на советских плакатах, всего один: "Человек ростом не от головы до ног, а от головы до неба". Эту строчку Конфуция я видел на панно в сумасшедшем доме.
Однако, что же меня снова потянуло пройти мимо скамейки по пути к выходу из парка через виадук?.. Ну да. Я напрасно сказал о полном безлюдье. Там, за летней эстрадой, сидела парочка - она в лазоревом плаще у него на коленях. И пока я наблюдал муравьёв, пока ходил на берег Зеи, они сидели всё в той же слитой, исступлённой позе, может быть, с прошлой субботы. Я им остро позавидовал.
БОЛЬНИЧНЫЕ СТИХИ
Чтобы снять какое-то неправильное движение в предыдущем отрывке, что-то не эпическое, не стабильное, что-то подсматривающее, сожалеющее, даже безвольное, готовое к упадку и полной сдаче позиций - там-то уж можно накрутить такого! да-да! так что Генри Миллер покачает головой и крякнет, но - молчание. И не потому, что не в традиции. Со словом "традиция" тут же, рядом, находится глагол "плевать". Строго и ответственно. Это девиз русских путешественников. А для снятия уже и этого высокомерия наравне с упомянутым выше верчением (задача усложняется на ходу), я цитирую тексты, списанные мною со стены поликлиники:
Безволие, неряшливость и лень -
К заболеванью первая ступень.
Вини себя за вид болезненный и хмурый:
Не занимаешься ты, видно, физкультурой.
Коль заболел, то врач тебя пусть лечит,
А знахарь оберёт и только искалечит.
Могучим фактором в задержке увяданья
Рациональное является питанье.
Щади здоровье и не напивайся в холле -
Воспитывай характер твердой воли.
Ярмом до Октября являлся рабский труд.
Теперь труд радостью и доблестью зовут.
ПРИОРИТЕТЫ
Опытная девка иногда больше значит для становления личности, чем вся отечественная словесность (ну никак не уйти от темы!)
О женской груди размышляешь дольше и пристальней, чем о науке и политике, вместе взятых.
ВРЕДИТЕЛИ
Оскудение: вход с улицы в старых домах с резным козырьком над крыльцом заколочен. Все беднее резьба на домах, все проще, примитивней. И все-таки люди не сами стали хуже, ленивее - так бывает только при дурном обогащении - их заставляли десятилетиями делать все хуже и хуже.
Зачем? Действительно - зачем? Ведь заставляли же? Самых талантливых убивали, самое красивое ломали, жгли. Зачем?
Никто не может объяснить - зачем. Такое впечатление, что все, без исключения, страдали от этого времени, но ничего не могли с ним поделать, не могли изменить порядок вещей. А могли только, каждый по-своему, вредить этому времени, чтобы оно скорее кончилось.
Действительно, вредителей было много. Все были вредителями, в том числе Сталин.
РАССКАЗ ВОЛЬНОНАЕМНОГО
Александр Афанасьевич Бочаров (ныне покойный) в 1937 году работал вольнонаемным в лагерях города Свободного. Секретарша начальника производственного отдела, красивая еврейка, с которой Александр Афанасьевич флиртовал на службе, попросила его подежурить вместо неё у телефона.
Рядом, в кабинете, располагался начальник лагерей, так туманно называемый начальником производственного отдела.
На столе у секретарши лежал бланк метеосводки, пока пустой. Александр Афанасьевич обладал красивым басом. Солист Кировского театра, который пел в столовой "Три поросёнка" на углу Сталинской и Торговой улиц, все уговаривал Александра Афанасьевича поступать в консерваторию.
Как все публичные люди, Александр Афанасьевич очень любил посмеяться. Поэтому он взял с улыбкой бланк, обмакнул перо N 86 в стеклянную чернильницу и написал:
"Ожидаются тропические ливни, дождь как из ведра. Ветер со всех направлений со скоростью 100 кв. км в час. Есть опасность сноса уборных и других гражданских объектов."
И ушел посвистывая. А красивая секретарша, не читая, отнесла сводку к начальнику, тот, не читая, подмахнул. Сводка пошла по зонам. Как передавали Александру Афанасьевичу позднее, паника началась страшная. Срочно натягивали брезент на пиломатериалы, вкапывали подкосы под бараки и сараи. Особенно тщательно укрепляли выделенные особо дощатые уборные.
В разгар мероприятий какой-то инженер из управления вспомнил, что видел с утра совсем другую сводку...
Ночь Александр Афанасьевич провёл в карцере вместе с зэками. Спасло его лишь то, что утром, на вопрос начальника караула: "А ты из какой роты?" он ответил: "А я вольнонаемный".
Не оформили документально. Пожалел его начальник производственного отдела, большой любитель художественной самодеятельности. А когда слушал "Ноченьку", поднимался, как дрожжевое тесто в духовке.
Через год начальник сам попал в зону и сгинул. Секретарша вышла замуж за начальника золотопродснаба, благополучно скончалась в Иркутске, дождавшись правнука. Александр же Афанасьевич оказался в Уфе с сестрой и её сыном-инвалидом. Жена от него ушла сразу после войны. Детей не было. Так и любил всю жизнь одну женщину.
И как теперь, после его смерти, живёт его старенькая, рассеянная сестра с больным сыном?
Трудные времена.
Продолжение следует. Вторая часть. Первая часть.
Фото из архива редакции.