Жильцы «финских» домиков в Свободном сохранили для музея вещи семьи актёра Валерия Приёмыхова

Два домика финской архитектуры под номерами 14 и 16 на улице Мало-Амурской в Свободном, видимо, предчувствуя незавидный конец безымянных бараков, открыли нам свою уникальную историю, которая, возможно, станет спасением и сделает «близнецов» довоенной постройки памятниками архитектуры.

Наши журналисты отправились в гости к обитателям этих домиков после того, как на планёрке в городской администрации была озвучена информация о том, что дома попадают под снос в рамках программы переселения из ветхого аварийного фонда. Жильцы уже готовятся к переезду и уникальные дома совсем скоро опустеют. Но поступило предложение сохранить финских близнецов и уже сегодня принимаются необходимые меры. Мэр города Роберт Каминский дал задание на этой неделе в срочном порядке пригласить из Благовещенска эксперта-архитектора Владимира Крылова для того, чтобы он провёл культурологическую экспертизу и сделал заключение.

Свободненцы хорошо знают эти сказочные домики, стоящие рядышком сразу за переездом Детской железной дороги. Мы писали о них уже не раз. Конечно, они совсем обветшалые, но необычная и приметная финская архитектура впечатляет и сейчас. Сегодня программа переселения из ветхого аварийного фонда даёт жильцам шанс на переезд и новоселье. А нам - уникальную возможность под уважительным предлогом заглянуть внутрь - в квартиры, как выяснилось, весьма радушных жильцов.

Дом № 16 роднее и желаннее современной новостройки

Остановившись между домами, мы призадумались, какой дом исследовать первым. Чёрный пёс, привязанный у будки ближе к дому № 14, неприветливым лаем «посоветовал» идти в 16-й. И не зря. Мы поднялись по крутым деревянным лестницам на второй этаж, где нас тут же встретили с интересом наблюдавшие за уличной «фотосессией» дома три женщины.

- Проходите, смотрите. Правда, уже на узлах и чемоданах сидим, хоть и не знаем, когда точно переедем. Но надо быть готовыми, - пригласили нас в квартиру сёстры Любовь Петровна и Надежда Петровна.

- А знаете, не хотим переезжать, хоть и квартиру дадут новую, а здесь ведь вся жизнь прошла. И роднее, и дышится так легко!

Меня ещё в подъезде удивило, что в старом доме нет характерных «ароматов». Нет скрипа полов, запаха ветхости, сырости, не видно плесени...

- Да тут печей-голландок только по три в квартире, да ещё батареи. Тепло! Комнаты просторные, по два балкона в квартирах. И удобно очень. Дорога рядом заасфальтирована, пыли нет, да и автобусы ходят, - рассказала одна сестра.

- Вы посмотрите, какой вид из окна! Выйдите на балкон только! А весной красота. Вы не представляете — багульник цветёт, вся сопка розовая. Сирень под окном, огородики. А воздух какой! Вода вот только плохая - чёрная из крана бежит, - подхватила вторая сестра.

- Мы с соседями все как родные. Я из Свободного-21 переехала. Мне уже 70 лет, из них 20 лет здесь живу, картины свои пишу, детей учу.

Мы прошли в квартиру Людмилы Павловны. Здесь тоже узелки, коробки, словом все признаки «чемоданного настроения» и, как яркие всплески, картины, детские рисунки, засушенные букеты цветов, а за окном — пейзаж, тот же самый, что и у соседок, только под другим углом.

В одной из комнат печь как из сказки, кажется, сейчас из неё румяный каравай сам собой выпрыгнет.

В этих 72 квадратах не сразу угадаешь, где прячется следующая комната. Переходы из одной в другую какие-то нестандартные. Очень высокие потолки, и в целом весьма просторно в любом из помещений.

Но мы, конечно, пришли в гости не только с экскурсией. Нас интересовало, в каком из этих двух домов жил известный актёр и режиссёр Валерий Приёмыхов, прославившийся своей ролью в фильме «Холодное лето пятьдесят третьего...»

- Да в 14-м доме соседка Приёмыховых живёт, она, правда, маленькой тогда была, но многое может вам рассказать!

Дом № 14 — уже музей

- Вы сейчас сели за исторический стол! За ним и уроки делали, и обедали, и гостей принимали Приёмыховы — семья известного актёра. И этажерка с цветком, которая за столом, тоже у Приёмыховых стояла, - и с юмором, и серьёзно констатировала приветливая хозяйка.

- Нет, под нами. Когда они переезжали, некоторые вещи моим родителям и другим соседям оставили. В их квартире такое же расположение комнат. Там жили две семьи: Ошурковы и Приёмыховы. Ошурковы жили в такой же комнате, где мы сейчас находимся. А Приёмыховы в следующей, поменьше. У меня там спальня.

Наша собеседница нас предупредила, что практически незрячая.

- Вы знаете, что я практически не вижу? Только силуэты. Врождённая болезнь, передающаяся по наследству...

Именно из-за этой болезни, усугубляющейся с годами, Наталья Семёновна посвятила свою жизнь чужим детям. От мысли о своих пришлось отказаться.

- Но я человек состоявшийся. Мне уже 65-й год, кокетничать не буду. И 300 детей за эти годы прошли через мою душу. Закончила педагогический институт иностранных языков имени Хо Ши Мина в Иркутске. В школе поработала только по направлению и вернулась в родной Свободный. 7 октября 2016 года ровно 63 года, как я живу в этом доме. А построили его в 39-м.

Работала на «Автозапчасти» в профсоюзной библиотеке, в заводском музее, материалы собирала, пропагандист, лектор общества «Знание». Вся советская эпоха мною впитана... Сейчас репетитор по английскому, компьютер освоила. В соцсетях поддерживаю связь с друзьями, одноклассниками, бывшими коллегами. Мы тут все практически бывшие заводчане. Вот и Приёмыховы, и мои родители с «Автозапчастью» связаны.

Знаете, меня всегда очень интересовала история. Наверное, поэтому так много помню в деталях. Вот в вашей газете в советское время мелькал некий Иван Петрович Швецов - один из помощников, «адьютантов», как он себя называл, Сергея Лазо. И он однажды пришёл к нам в класс, рассказывал, как они с Лазо по забайкальской да по амурской тайге пробирались, какие шли тяжёлые бои. Потом они, правда, расстались. Тамара Николаевна Базанова — наша учительница (имя её брата Константина Базанова тоже перекликалось с историей «Зейских огней») предложила нам, детям, задать какой-нибудь вопрос. Все молчали, а я на свою голову спросила... Швецов-то нам про могилы красногвардейцев рассказывал, как они геройски погибали, где похоронены и у меня возник встречный вопрос — а где могилы белых? Директор нашей школы был ссыльный, пострадавший по политической статье — он просто побелел. В итоге родителей в школу вызывали, было разбирательство. А если этот мой вопрос связать с современностью, сейчас открываем памятник Колчаку... Это я к тому, что у наших домов тоже интересная история — здесь удивительным образом уживались бывшие «сидельцы» и «вертухаи», если говорить языком Солженицына.

- Воспоминания с точки зрения моего возраста, конечно, многие поставят по сомнения. Мне без малого четыре года было.

- Ну почему? Я, например, помню, как меня ещё в коляске катали...

- Тогда вы меня поймёте. Это отрывки. Но очень чёткие. Приёмыховы жили здесь всего полтора года, уехали в начале 56-го. Наши семьи были весьма дружны. Раньше ведь дворами, домами дружили. Нас в квартире семь человек проживало. А в нижней квартире, прямо под нашей, Валерий Приёмыхов, его мама тётя Фрося и Михаил Иванович — его отец и соседи. Вы обратили внимание, какой стол высокий, за которым мы сидим? Нам, хоть мы с вами и не малого роста, за ним не очень удобно. Это потому что отец Приёмыхова был довольно высоким, крупным мужчиной. А ещё шумным, громкоголосым, он очень любил гостей, компании. Этот стол на «Автозапчасти» делали, в деревообрабатывающем цехе № 13. Там много чего делали, в быту заводчан до сих пор многие вещи сохранились...

Был он спортивным очень, худощавым, ростом выше среднего, занимался боксом, лёгкой атлетикой, посещал театральный кружок, да и ещё какие-то. Вообще, был очень активным. У Приёмыховых дома было очень много книг, самых разных, и Валера всё время что-то читал — и приключения, и исторические книги, и классиков. Но не скажу, что был тихоней. Ася рассказывала, что в спорах был очень горячим, отстаивал свою точку зрения яростно, если был прав. Мы, дети, все учились в школе № 6. У меня и английский язык преподавала классная руководительница Валерия Приёмыхова, которая только начинала работать — Вера Фоминична Пеункова.

- А родители Приёмыхова тоже были из репрессированных?

- Нет. Отец его скорее по противоположной линии шёл. Но не в том негативном понимании, о котором вы могли подумать. Нет. Он был очень человечным, добрым, понимающим. Он работал кадровиком. Это можно уточнить. Архив завода «Автозапчасть», а именно первого отдела, передавался в область — там были анкетные данные политических ссыльных. И там, думаю, мелькнёт фамилия Приёмыхова, он работал в кадрах, больше с вольнонаёмными. Но и с заключёнными тоже. В интернете этой информации вы не найдёте. Хочу, чтобы вы поняли - Михаил Иванович не умел унизить человека. И если вы вспомните роль Валерия Приёмыхова в фильме «Холодное лето пятьдесят третьего...», там есть персонаж, которого играет Анатолий Папанов — он чем-то похож на отца Приёмыхова: по комплекции, по шуточкам. И так талантливо сыграть роль Валерий смог, наверное, и потому, что всё же его отец имел отношение к тем страшным временам, но остался человечным. Он смог удержать некий баланс, который не давал человеку, облечённому трудовыми обязанностями, не скажу «властью», превратиться в зверя. Как говорил Солженицын — не все вертухаи были плохими, везде были люди и кто-то должен был нести государственную службу.

Я лично готовила служебную карточку Михаила Ивановича Приёмыхова, помню, что он был инспектором по кадрам. И там по местам служебного передвижения чётко прослеживались лагеря. Можно было понять, что он имел отношение к службе в НКВД, но связанной с кадровой работой. Эти карточки хранятся в амурском областном архиве.

- Перед визитом к вам в нашем краеведческом музее я пыталась узнать, в каком именно доме жил Валерий Приёмыхов — в 14 или 16, а мне сказали, что он вообще на Мало-Амурской не жил, а прописан на Железнодорожной, 32 — ныне Комарова.

- А раньше все были на Железнодорожной прописаны. Но многие фактически на ней не жили — только и всего. Это было бы и по архивным карточкам видно.

- А чем занималась мама Валерия?

- Тётя Фрося всегда была почему-то дома. Очень тихая была женщина. Всё время в окно смотрела, наблюдала за детворой. Но и гостей принимали радушно. Вот за этим столом наши родители и собирались. Весело было, с песнями, с аккордеоном, на котором играл бывший политссыльный дядя Саша Чернышёв. Пели всё подряд. У моего папы был бас, как у Шаляпина, и громкость соответствующая. В доме ведь странным образом уживались и «вертухаи» и бывшие «зэки». Мы, дети, «Мурку» легко исполняли. Да и сленг у нас всех был полууголовным.

- И патефон играл?

- А как же! Обязательно. Я его в музей отдала. Не знаю точно, чей конкретно он был — общий, наверное. Но когда-то он играл в этом доме для всех его жильцов...

Расскажу случай, который очень запомнился. Мой папа, Семён Андреевич, поспорил на ящик водки с отцом Валеры Михаилом Ивановичем, а ещё Свиридовым — энергетиком, который заводским гудком командовал в тепловом цехе № 13, и ещё одним работником завода Бузевичем, что перепоёт заводской гудок. Раньше ведь гудок в 6 утра на работу звал, потом в конце пятидесятых это правило отменили. И вот они поспорили и отец выиграл! Перепел-таки заводской гудок. Этот спор часто потом за застольями вспоминали. И я эпизодично помню, как к Приёмыховым за отцом спустилась, мама велела его домой позвать, а они за столом сидели, я заигралась да и заснула под их размеренный говор. Отец меня потом на руках нёс по лестнице, чуть покачиваясь, и удовлетворённо приговаривал: «А всё-таки я его передудел!». А до войны мой отец в церковном хоре мальчишкой пел... Он, кстати, не был репрессированным - сын наёмных строителей железной дороги.

Всё за этим столом и происходило. Очень дружно жили! Новый год, Первое мая, Пасху — всё вместе отмечали, всем двором. И в игры дворовые взрослые с нами играли, и на лыжах все зимой ходили вместе. Мама моя очень лыжи любила. И теннисный стол самодельный во дворе у нас стоял. Здесь столько воспоминаний и историй в этих домах, во дворе!

Многие семьи держали хозяйство. Были сараи во дворе, коров, кур, поросят держали, за это налог маслом и молоком «платили». Если корова — то полкило сливочного масла отдавали ежемесячно, молока каждый день по три литра, за кур - пять десятков яиц в месяц. Вот в детский сад меня ведут и банку молока несут. На заводе было какое-то окошечко, туда всё и передавали, а уж куда дальше — не знаю, факт тот, что налог принят.

Помнит Наталья Семёновна и строителя родного дома. Он жил по соседству в такой же двухэтажке, которую уже давно снесли.

- Строил наши дома Герман Иванович Ригус — он строитель-прораб. Наш № 14 1939-го года постройки, это он мне сам точно сказал. Когда я историю улицы Мало-Амурской изучала, искала паспорт, но не нашла. Построил именно финские домики, потому что он сам оттуда, из Европы. Судьба тоже по каким-то причинам сюда забросила. Ригус и автор идеи, и строитель, и чертежи его. Архитектора у этих домов не было. Дом Ригуса строился в 1938-м, потом наш. В БТИ была информация о 1948 годе — но это дата сдачи соседнего дома № 16. Там, кстати, была поликлиника, амбулатория, аптека, детский сад. Наши домики все восьмиквартирные. В центре — трёхкомнатные, а вот в этих выступах — там «двушки».

- В исторической справке городского музея говорится о том, что самый первый из «финских» домиков был построен в 1938 году стройбригадой БАМЛАГа по проекту архитектора А.А. Стукачёва...

А этот дом и соседний— просто история. Вот, например, в моей квартире только одни окна — это настоящий артефакт. Их никогда не меняли, даже стёкла! Они родные, как и двери - я решила их не менять, пусть как есть. Печь посмотрите. Дверца одна военных времён со звёздочкой, а вторая — с заводской меткой...

Мы прошлись по комнатам. Все проходные, просторная кухня с кладовочкой, длинный, как коридор, санузел, два балкона. Через один из них маленькая Наташа ходила к соседям в гости, он был общим, без перегородок. На балконе — деревянное кресло, покрашенное голубой краской.

- Их было два, тоже наследство Приёмыховых. Один у меня забрал наш известный писатель Борис Черных. Я многое передала в музеи.

Удивительно, но и в этом старом доме нет запаха плесени, влаги, старины. Хотя, как пошутила хозяйка, немало паутины. У африканцев, как, смеясь, говорит Наталья Семёновна, это признак благосостояния, так что бороться с ней перед отъездом смысла уже нет. С печками соседствует центральное отопление, подключена автоматическая стиральная машина, стоит современная электроплита. И очень просторная прихожая — когда-то люди очень любили общаться не по телефону и в Скайпе, а ходили целыми компаниями друг к другу в гости.

В доме немало старой мебели. «Дизайн» 50-х, 60-х, современный компьютерный стол с большим монитором и гипсовый бюст Ленина здесь спокойно распределились по своим местам.

- В 1989 году «приютила» его у себя. Это переходящий бюст 70-го года, изготовленный к 100-летию Ленина. Его вручали передовым комсомольским организациям. И последней была комсомольская организация вечерне-механического техникума. Когда закрывали завод, мне его в довольно весёлой обстановке отдали, как хранителю истории и комсомолке, — рука не поднялась выкинуть.

Мебель, что поновее, хозяйка заберёт в новую квартиру. А вот с Лениным вопрос. Хотя теперь он ассоциируется с названием улицы, на которую Наталья Семёновна переезжает. Так что, возможно, Ильича тоже ждёт новоселье, очередное.

- А стол Приёмыховых как же? Заберёте?

- Нет. Думаю, может быть он музею понадобится? Вообще, стол очень крепкий и краска на нём «родная», ни разу не перекрашивали, ободралась правда уже, но цвет сохранился. Он всегда был таким.

- А деревянную этажерку?

- Не знаю, тоже стоит отдать. А вы обратили внимание на её форму? На кладбище такие металлические над могилками заводчан стоят... А вот взгляните, глиняное кашпо. Оно изготовлено в одном из лагерей «доходягами» - теми, кто не мог быть задействован на тяжёлых работах. Это кашпо уникально тем, что в нём сохранились отпечатки пальцев его создателя. Правда, сейчас оно землёй заполнено, вы не увидите «пальчиков». Но его точно стоит передать в музей. А вот шкатулка — такие вещицы делали тоже «сидельцы», её автор родом из Гонжи, видимо, судя по надписи. Это отцу подарили.

Наталья Семёновна Бирюкова на днях попрощается с родовым гнездом. Обветшалость и холод жилища вполне объясняют её радость по этому поводу. Но то, что финские близнецы должны быть сохранены, как памятники архитектуры и истории — в этом у неё сомнений нет.

Официально
В министерство культуры Амурской области был отправлен пакет документов с ходатайством о рассмотрении вопроса включения «финских» домов в единый государственный реестр объектов культурного наследия. Главные аргументы в пользу такого решения в том, что в одном из этих жилых зданий некогда жил известный советский и российский актёр Валерий Приёмыхов и в том, что особые архитектурные решения данных зданий были характерны для финского деревянного зодчества рубежа 19-20 веков. Для проведения культурологической экспертизы планируется пригласить из Благовещенска эксперта-архитектора Владимира Крылова. Экспертиза решит судьбу финских близнецов. А пока не принято решение о признании их памятниками культуры и архитектуры, городские власти организуют охрану объектов.

Фото Анны Казаковой.