На флоте существуют свои, характерные только для моряков, традиции и неписанные законы, которые каждый уважающий себя моряк, независимо от звания и должности, обязан соблюдать и исполнять. Вольное или невольное их нарушение и неисполнение приводит к потере уважения и насмешкам со стороны товарищей. Об одном из случаев, произошедшем на нашей подводной лодке, мне хотелось бы рассказать.
Шёл третий год моей службы на Тихоокеанском флоте на атомной подводной лодке. В нашем третьем отсеке установили новейшую радиолокационную установку. Самолёт-разведчик, находясь от нас на расстоянии до двух тысяч километров, мог передавать реальную надводную обстановку в зоне его полёта. Где-то в июне-июле нашему экипажу был дан приказ идти в район, находящийся недалеко от северной части о. Сахалин, и ждать, когда выйдет на связь самолёт-разведчик.
Пришли в заданный район и стали на якорь. Самолёт на связь не выходил. Начался шторм. Шторм с каждым часом набирал силу. Из штаба дивизии пришло сообщенние: «Самолёт неисправен, ждите». Большинство из членов экипажа чувствовали себя неважно. На удивление я, человек, родившийся вдали от моря, качку переносил вполне достойно. В верхней части рубки, где находился капитанский мостик и располагались антенны радиосвязи и радиолокации, в надводном положении лодки экипажу разрешалось по очереди выходить наверх и курить. В связи с тем, что часть экипажа страдала от качки, у меня была возможность чаще подниматься наверх. С каждым очередным выходом обстановка на море всё ухудшалась и ухудшалась. Посмотришь, а о. Сахалин то справа по борту, то слева, то спереди, то сзади. Смотришь вперёд и становится жутко. Огромная-огромная волна набегает на носовую часть лодки, а вершина её где-то там, в небесах. Посмотришь в сторону кормы - а там бездна. Следует сказать, что длина лодки немалая - сто пять метров. Невозможно передать словами то ощущение, когда на тебя сверху падает огромная водяная стена. Кажется, что она вот-вот накроет лодку, сомнёт её и разбросает по мелким кусочкам. Но она уверенно и упрямо медленно-медленно карабкается вверх, и вот она на гребне волны. Зависает на какое-то время и, не спеша, опускается в бездну. И этот процесс - то вверх, то вниз - повторяется и повторяется. Так продолжается двое суток.
Наконец пришёл приказ возвращаться на базу. Командир отдал приказ сниматься с якоря. Во всех отсеках включена громкоговорящая связь. Слышно, как выбирается якорная цепь. Очередной лязг якорной цепи, и наступает гнетущая тишина. Слышно только, как монотонно работают механизмы. Все ждут доклада боцмана о подъёме якоря. Командир раздражённым голосом спрашивает: «Боцман? Не слышу доклада». Молчание. Снова голос командира: «Боцман! Мать твою перемать! Ты что там, заснул?» Продолжительная пауза и, наконец, виноватый голос боцмана: «Товарищ капитан второго ранга, якорь потеряли». Голос командира, нет рёв большого затравленного зверя. В адрес боцмана летит в несколько этажей отборный мат: «Да я якорную цепь зацеплю за твоё н-ое место и отправлю тебя на дно искать якорь!» - кричит командир. Постепенно все успокаиваются. Было доложено в дивизию о случившемся и в крайне расстроенных чувствах мы направились к родным берегам.
Шли в надводном положении. Шторм затихал. Моросил мелкий дождь, дул небольшой, но холодный ветер с Охотского моря. Погода как будто сопереживала нам. Наверх в рубку члены экипажа выходили редко. Выбрав момент, поднялся наверх. В рубке командира никого не было. По его лицу было видно, что он находится в тяжёлом моральном состоянии. Я примостился за выдвижными антеннами. Закурил. В душе была какая-то пустота, не хотелось ни о чём думать. Неожиданно заговорил командир. Из его рассказа узнал, что во время Великой Отечественной войны он воевал на Северном флоте по его выражению «безусым лейтенантом». Командиром их лодки был Герой Советского Союза Лунин. Одна из лодок в их соединении в походе потеряла якорь. Командир лодки о случившемся не сообщил командованию. Ночью лодка в подводном положении на самом малом ходу вошла в бухту. Подошли как можно ближе к стоящей в бухте лодке. Через пустой торпедный аппарат выпустили на дно бухты старшину в водолазном костюме со сварочным аппаратом и другим необходимым инструментом. Старшина у вышеупомянутой лодки отрезал якорь и присоединил его к своей якорной цепи и вернулся на лодку тем же путём. На малом ходу лодка вышла из бухты и через некоторое время всплыла. Связались с берегом и, как ни в чём не бывало, вернулись в бухту базирования. Не знаю, что было дальше. Командир сказал только: «Сейчас такое не пройдёт» и погрузился в свои размышления. В это время наверх стали подниматься другие члены экипажа. Я быстренько спустился вниз. Через несколько часов мы вошли в родную бухту. С берега нам просигналили сообщение примерно такого содержания: «С возвращением. Сочувствуем по поводу потери якоря. Не представляем, как к вам отнесутся девушки на берегу». Ещё какое-то время наш экипаж был объектом разнообразных шуток.
Борис Григорьевич КАРПЕЦ, старшина первой статьи.
Еу всё-таки какой же русский народ догадливый, изобретательный… Только представлю, как они якорь отрезали у другой лодки, такой смех разбирает. Жаль только, что у своих, надо было у американцев что-нибудь отрезать.